...Когда я увидел эту фотографию, меня словно обожгло. До боли знакомый кадр из моего детства. Мой отец, старший механик-моторист рыболовецкого флота. Дома не бывал по полгода. Но когда был в отпуске, то начинал свой культурный отдых с релакса и культпохода по пивным ларькам округи. Это происходило обычно в тот же выходной день, когда мы с отцом сговорившись отправлялись , в Парк Победы - покататься на лодках и детских аттракционах. Это был очень замысловатый квест. Пройти пешком от нашего дома на ул. Галстяна (Ленинском проспекте), до Московского парка Победы, и попить пивка во всех близлежащих по маршруту ларьках-будочках. Первые два ларька были рядом, в нашем микрорайоне, у стекляшки. Отец привозил с рейса много вяленой, хорошо просоленной рыбы. Начинал он с разминки, брал большую и маленькую кружки. На всё про всё уходило 33 копейки. В первом ларьке разменивалась трёшка, затем на всех этапах мелочь оседала в других ларьках. Мне отводилась роль сдувщика пены. Отец залпом выпивал маленькую кружку, доставал из завёрнутого газетного свёртка воблену, и не торопливо начинал тут же чистить с головы и плавничков. Если на первых трёх ларьках, я терпеливо ждал выполнения всего пивного церемониала, то после 4-го, я начинал отца дёргать снизу за пиджак и конючить про то, что все лодки разберут на лодочной станции. Но он меня хлопал по плечу и говорил, что там всегда стоит дежурная спасательная лодка, которую нам даст кривой Лёха лодочник, который работает там...и это всё однозначно...потому как Лёха, из полного уважения к отцу...и он ему должен, и как так ...понятно что даст...
3-й ларёк был около к\т Меридиан. На каждой точке, он брал только по одной большой кружке. Он знал всех толстых тёток, которые торговали пивом. Эти Вали, Маруси, Томы, в белых халатах как у врачей, с золотыми фиксами были ангелами-хранителями и душевными анестезиологами местной пьяни...
Как правило, у каждого ларька отец встречал своих старых знакомых. И не только. Кого он помнил, кого то нет. Но помнили его. Он всегда отправлялся на подобный променад в своей парадной морской форме. Я очень гордился своим отцом. Не иначе как Борей-капитаном его ни кто не называл. А ему это нравилось. Когда он хмелел, он становился весёлым, разговорчивым и щедрым. Этим пользовались все, кому не лень. Брали воблу у нас на холяву, он ни кому не отказывал. Кого-то страждущего угощал, брал маленькую или на худой конец плескал в свободную кружку из своей . Но что бы помогать копейкой, такого не было.
Он пил медленно, цедяще. Покуривая и покрякивая. Доставал из ободранной рыбины икру и пузырь. Икру он отдавал мне а сам зажигал спичку и начинал коптить рыбий ливер. Пузырь над горящей спичкой мелодично шкваркал и шипел. Деформируясь и в конечном счёте лопаясь, он становился скрюченным вонючим отцовым деликатесом. Я рыбью икру ел, хотя иногда она была прогоркшей и я её отдавал обратно отцу. А вот до жабер и рыбьих мозгов, я был брезглив. У отца было почти безотходное поедание. Выкидывался только рыбий лысый, тщательно обглоданный хребет и тонкая шкурка с блёстками чешуек.
Попивая и посасывая
отец наслаждался бытиём, как он сам называл весь этот процесс культурного отдыха. Его жизнь делилась на два этапа: работа - в море, отдых - на суше. Мне тогда, почему-то думалось, что в море он работал по 24 часа в сутки, потому как измождённый трудовыми буднями, здесь так отдыхает. Пьёт и пьёт, не может напиться в прок, как до ломоты в зубах, в жаркую погоду пьют ледяную родниковую воду, в теньке, под размашистой вековой елью...
Потом был длинный и долгий, как мне тогда казалось Новоизмайловский проспект. Пивные ларьки располагались как на правой так и левой сторонах проспекта. Поэтому, 5, 6,7 и 8 ларьки
мы посещали последовательно переходя проезжую часть то в право, то влево каждый раз. Как правило в воскресенье работали все ларьки и с утра пиво было везде. Очередей не было, люди подходили выпивали, шли дальше по маршруту. 9 ларёк был на перекрёстке Бассейной и Варшавской улицы. К этому времени у нас заканчивалась рыба и уже не велись беседы со знакомыми и не только. Отец уже был хорош. Начиная с з -го ларька, был не только залив пива, но и отлив в близ лежащих кустах. 9 ларёк стоял на пустыре, что заставляло терпеть. Это был самый не любимый ларёк отца. Допив он скорым шагом переходил Варшавскую улицу, где на месте здания нынешней Российской публичной библиотеки были гаражи окруженные зарослями сирени и акации и проплешина, на которой летом вставал биваком цирк Шапито. А самый последний пивной ларёк №10, был уже почти у метро Парк Победы. Там отец брал
последнюю маленькую кружечку за 11 копеек и догрызал плавники, хвосты и рыбьи головы.
Отец ещё курил Приму клайпедскую, с иностранными буквами. К 10-му ларьку - в пачке оставалась последняя папирулька. На весь пивной путь у нас уходило около 2 часов. Потом, мне у метро покупалась за терпение и сыновью стойкость мороженое трубочка за 15 копеек. Дальше мы шли по самому парку, мимо павильона летнего к\т Глобус и обрамляющие с двух сторон статуй на постаментах - "Женщины со снарядом" и "Полярным лётчиком натягивающего рукавицы". Это был бонусный вариант. Отец норовил напоследок, заскочив в буфет и там купить курево и бутылочное "Жигулевское". Но я его тряс за рукав и уже говорил, что на лодку и аттракционы денег не хватит. Он начинал рыться в карманах кителя а затем брюк. Пересчитывал мелочь, сдувая с жёстких ладоней высыпанную из пачки табачную труху. Вздыхал и почёсывая затылок и сваливал фуражку набекрень. Покупая только курево, удивлялся, куда делись так быстро все деньги. Теперь я уже его гнал вперед, тянул за рукав кителя. А он шёл спотыкаясь и всё пытался сосчитать, загибая пальцы, где и сколько он выпил и каких кружек. Кого угостил. А я его всё подгонял, и говорил скороговоркой, что а вдруг дядя Лёша уже отдал дежурную лодку. Лодку брали под залог. Но с отца ничего не брали. Платили только по факту, сколько наплавоем, отдавая при посадке только за первый час.
Как только он садился за вёсла, начиналась его морская стихия. Он грёб мощно, складно, красиво. Я был рад, что теперь его ни что не отвлекает от меня! Меня всегда поражали и захватывали его морские истории.
Дома он никогда об этом не говорил и не рассказывал. Как теряли сети, как тонули и седели на мели, как попадали в шторм в Атлантике и молились, что бы траулер не перевернуло и не разбило в щепки...
Таких променад было в моём детстве предостаточно, но до лодочной станции мы доходили всего раза 2-3. Бывали случаи, что в одном из ларёчных пунктов, кто-то наливал ЕРША... а то и в двух и в трёх - и понеслось. Тогда я понимал, что сегодня отец - не гребец. Он быстро хмелел, спускал все деньги и мы не добирались до заветного 9 ларька. Битву Героев он проигрывал.
Весь отпуск он бухал. Деньги заканчивались - мать залезала в долги.
Были скандалы, пьяные дебоши. Всё что зарабатывал в море, пропивал.
Мать плакала, но ничего поделать не могла. Так и жили. Потом отец уезжал, оставляя на кухне батарею пустых бутылок и табачно-рыбный запах.
...В 1974 мать подала на развод и алименты. Все последующие годы, я общался с отцом только летом, когда приезжал на дачу. Дача досталась ему - он выписался из квартиры. Потом он второй раз женился. Отношения со второй женой у меня не сложились и мы просто друг-друга терпели. Потом он продал дачу, почти за бесценок. И пуповина наших отношений оборвалась. Он обещал дачу записать на Кешу, моего сына.
Но его убедила жена, что лучше для всех будет так. По тихому продать.
Так они и сделали. Я об этом узнал последим. Когда мы встретились на станции метро Московская, я его спросил, зачем ты это сделал Боря- капитан ? Он ничего мне не ответил... Это была наша последняя встреча.
Он умер на трамвайной остановке около ст. Купчино. У него встал сердечный электро-стимулятор. Очень теперь жалею, что слишком мало с ним общался последние годы. Когда-то он мне сказал по поводу развода с матерью. Когда вырастешь сын, ты меня поймёшь. Да, теперь я тебя понимаю отец, потому что действительно, я вырос ! :(
(из личного)
07.06.2018 СПб
